«Теория справедливости» Джона Роулса

Вячеслав Вольнов

Я долго сомневался, писать это приложение или нет, пока не повстречал оценку, данную «Теории справедливости» Р. Нозиком:

1                      

«Теория справедливости» – сильное, глубокое, проницательное, широкоохватное, систематическое произведение в области политической и моральной философии, которое не имеет себе равных со времен Джона Стюарта Милля (если не раньше). Это – фонтан блестящих идей, сведенных в единое восхитительное целое. Отныне политические философы должны либо работать в рамках теории Роулса, либо объяснить, почему они этого не делают.[1]

2                      

Ясно, что после таких слов иного выбора у меня уже не оставалось: не высказать свое отношение к теории Роулса означало бы признать себя не политическим философом.

3                      

«Теория справедливости» и в самом деле солидное и широкоохватное произведение, которое впечатляет своей основательностью и методичностью и которое заслуживает того, чтобы политические философы четко определяли к нему свое отношение. Как и Нозик, я критически отношусь к теории Роулса, однако причины моего критицизма иные.

4                      

Во-первых, меня не устраивает то, что эта теория нелиберальна. Точнее, она либеральна по своим конечным выводам, но нелиберальна по своим исходным посылкам. Ибо как можно считать либеральной теорию, которая ставит справедливость над свободой и в принципе допускает несвободу во имя справедливости? Роулс провозглашает два принципа справедливости (из которых первый повторяет принцип свободы Канта: «каждый должен иметь равное право на самую широкую свободу, совместимую с такой же свободой остальных»[2]), однако тут же заявляет, что

5                      

два принципа справедливости… суть особый случай более общего понимания справедливости, которое может быть выражено следующим образом: все социальные ценности – свобода и возможность (liberty and opportunity), доход и богатство… – должны быть распределены равным образом, если неравное распределение какой-либо одной из этих ценностей (или всех) не идет во благо каждому (unless an unequal distribution… is to everyone’s advantage).[3]

6                      

Следовательно, если неравное распределение свободы (в том числе чья-либо несвобода) пойдет во благо каждому (в том числе несвободному), теория Роулса оправдает такое распределение:

7                      

Таким образом, если скажем мужчины имеют преимущество в распределении основных прав, это неравенство оправдывается принципом справедливости (в общем понимании), только если оно идет во благо женщинам и может быть ими принято… Аналогичное условие подходит и для оправдания кастовой системы или расовых и этнических неравенств.[4]

8                      

И такая теория должна быть признана «возрождением либерализма»?! [5]

9                      

Справедливости ради следует правда сказать, что Роулс прилагает немало сил для того, чтобы обосновать «приоритет свободы». Среди двух принципов справедливости первый (см. выше) обладает приоритетом над вторым («социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы они (а) шли на благо каждому и (б) касались частных и официальных должностей, которые доступны всем»[6]), причем этот приоритет есть нечто вроде следствия (long-run tendency) общего понимания справедливости. Но удивительное дело: приоритет свободы Роулс обосновывает в § 82 (!), т.е. чуть ли не в самом конце книги. Причем обосновывает соображениями, которые вызывают у меня немало возражений. Однако даже если признать доводы Роулса безупречными, нелиберальна уже сама идея о том, что приоритет свободы должен быть обоснован. Теория, если она претендует на либеральность, не вправе исходить из принципов, которые с самого начала не провозглашают приоритет свободы. Теория, если она претендует на либеральность, должна не приходить, а исходить из свободы.[7]

10                   

Во-вторых, я сильно сомневаюсь в том, что теория Роулса есть теория справедливости. Скорее следует называть ее «теорией наименьшей несправедливости». И лишь поскольку меньшая несправедливость лучше в сравнении с большей, эту теорию можно назвать «теорией справедливости». Поясню свою мысль графически.

11                   

В теории Роулса ключевую роль играет так называемый «принцип различия (difference principle)», который, если применить его к распределению доходов, гласит: неравенство в доходах допустимо (и необходимо), если его уменьшение (или увеличение) ведет к ухудшению положения наименее обеспеченных. Построим кривую зависимости совокупного дохода от равенства, взяв за меру равенства отношение дохода «бедного» к совокупному доходу в целом (для простоты допустим, что у нас только два человека – «бедный рабочий» и «богатый работодатель»):

12                   

13                   

Разумно предположить, что если мера равенства достигнет предельного значения 0 или 1 (что соответствует распределению, при котором весь доход достается либо богатому, либо бедному), рано или поздно производство вообще остановится. Точка E соответствует равному распределению (справедливость в эгалитарном понимании), а точка U – такому распределению, при котором совокупный доход максимален (справедливость в утилитарном понимании). Тогда нетрудно показать, что принципу различия Роулса будет соответствовать точка R, которая расположена между U и E.

14                   

В самом деле. В отличие от принципа утилитаризма, который требует наибольшего дохода в целом (т.е. максимума f(x)), принцип различия требует наибольшего дохода у бедного (т.е. максимума f(x)x). Этот последний максимум, как учит математика, достигается в точке, где производная функции f(x)x равна нулю. Дифференцируя и преобразовывая, получаем:

15                   

(yx)' = y'x+y = 0,

y' = – y/x.

16                   

И так как дробь f(x)/x всегда положительна, приходим к выводу, что наибольший доход у бедного достигается в точке, где производная функции f(x) отрицательна, т.е. там, где сама функция f(x) убывает. Следовательно, точка R всегда правее U и очевидно левее E, так как иначе бедный стал бы уже не бедным (т.е. богатый и бедный поменялись бы местами).

17                   

Таким образом, подтверждается предположение, что теория Роулса есть теория наименьшей несправедливости. По крайней мере в сравнении с утилитарной теорией: совокупный доход становится меньше (f(r)<f(u)), но зато возрастает как мера равенства (r>u), так и доход малообеспеченных (f(r)r>f(u)u). В сравнении с эгалитарной теорией мера равенства уменьшается (r<e), но доход малообеспеченных все равно возрастает (f(r)r>f(e)e). Следовательно, и в этом последнем случае все же можно говорить об уменьшении несправедливости, если конечно не сводить справедливость к полному равенству. В итоге теория Роулса выглядит самой привлекательной среди прочих упомянутых, так как сводит несправедливость к минимуму. Но есть ли минимум несправедливости справедливость?

18                   

Вопрос непростой, ибо подразумевает некий «критерий справедливости», да еще и такой, что его мог бы принять сам Роулс. Есть ли вообще такой критерий, и если есть, то где его взять? Быть может сам Роулс предложит нам такой критерий:

19                   

Рассмотрим двух представителей А и Б [А – «богатый», Б – «бедный»]… Теперь Б может принять то, что бытие А лучше, так как преимущества А достигаются способом, который улучшает положение Б. Если бы А не было позволено его лучшее бытие, Б оказался бы в еще худшем положении, чем он есть. Трудность в том, чтобы показать, что у А нет оснований для жалоб…[8]

20                   

Я оставляю без комментария логику этого несколько странного рассуждения, ибо дело не в ней, а в том критерии справедливости, который оно неявно провозглашает, – отсутствие оснований для жалоб. Только если положение А и Б таково, что ни тот ни другой не имеют оснований для жалоб, распределение благ можно признать справедливым. Во всяком случае именно таким критерием пользуется сам Роулс, пытаясь убедить читателя в том, что его принцип различия есть принцип справедливости. Но верно ли то, что у А и Б нет оснований для жалоб?

21                   

Оставим в покое А, так как даже если у него и есть такие основания, мы можем не обращать на них внимания, поскольку его положение и так лучше. Верно ли то, что оснований для жалоб нет у Б? Разумеется, Б не может жаловаться на том основании, что существующее распределение не самое лучшее. Принцип различия делает его положение лучшим из возможных, так как всякое иное распределение в конечном счете ухудшит его положение. Но сколько бы Роулс ни убеждал Б, что его положение не улучшить, разве не будет у него основания вопросить: а почему не я на месте А? Разве сам факт худшего положения не есть основание для того, чтобы пожаловаться и если не потребовать, то по крайней мере пожелать поменяться с А местами? Почему Б, а не А должен находиться в худшем положении? И что мы ответим Б, если он пристанет к нам с этим вопросом?

22                   

Роулс тщательно обходит этот пренеприятнейший вопрос, с самого начала заявляя о том, что в его теории справедливость относится к «основной структуре общества (basic structure of society)». Более того, он прямо говорит о том, что

23                   

ошибочно уделять чрезмерное внимание изменению положения людей по отношению друг к другу и требовать, чтобы каждое такое изменение, взятое как единичное изолированное событие, было само по себе справедливым.[9]

24                   

Следовательно, Роулс и не обязан отвечать на поставленный выше вопрос, поскольку он касается не структуры общества, а положения конкретного человека. Пусть так, пусть не обязан. Но тогда зачем писать такое:

25                   

Еще одна заслуга принципа различия в том, что он дает толкование принципу братства. Принцип различия… по-видимому соответствует подлинному значению братства: а именно идее о том, чтобы не желать больших преимуществ, если это не приносит выгоду тем, кто находится в худшем положении.[10]

26                   

Ведь в этих словах Роулс претендует уже не только на то, что его принцип уничтожает основания для жалоб, но и что он создает основание для братства между людьми: по мере осуществления принципа каждый будет относиться к другому как к брату. Но возможно ли такое отношение в случае, когда Б говорит А: почему я не на твоем месте?

27                   

Роулс отвергает всякие толкования справедливости, в которых распределение благ соответствует желаниям или потребностям людей (назовем такие толкования «качественными»). Он утверждает также, что качественные толкования ведут в конечном счете к классическому утилитарному пониманию справедливости.[11] Я не согласен с Роулсом, ибо и сам придерживаюсь толкования, в котором распределение благ соответствует потребностям (точнее потребностям в могении-бытия-самим-собой). Утилитарное понимание никак не следует из моего толкования, но зато из него следует, что у людей не остается оснований для жалоб. На каком основании будет жаловаться человек, если он в бытии, в котором, если пожелает, может решиться, волить и стать самим собой? И это означает, что феноменологическое понимание удовлетворяет тому критерию справедливости, которым пользуется Роулс.

28                   

Разумеется, этому критерию удовлетворяет не только феноменологическое понимание. Скажем Марксово «каждому – по потребностям» (или христианское «праведникам – вечную жизнь в блаженстве») тоже ему удовлетворяет, откуда следует, что одного критерия недостаточно. Нужен еще какой-то критерий, и я не нахожу лучшего, чем наибольшая осуществимость. Ни одно из пониманий справедливости не может быть осуществлено в полной мере (справедливость – идеал, а от идеала требуется лишь частичная осуществимость), но очевидно то, что разные понимания имеют разную меру осуществимости. И так как феноменологическое понимание резко суживает объем подлежащих удовлетворению потребностей, то в сравнении с пониманием Маркса оно имеет большую меру осуществимости. Согласен, что понимание Роулса осуществимо в еще большей мере, но зато оно не удовлетворяет первому критерию. И если принять, что первый критерий все же обладает приоритетом над вторым, то и приходим к выводу, что теория Роулса – не теория справедливости, а теория наименьшей несправедливости.

29                   

Я не берусь утверждать (хотя и надеюсь на это), что феноменологическое понимание обладает наибольшей осуществимостью среди тех, что удовлетворяют первому критерию. Точно так же не исключено, что и понимание Роулса не самое лучшее среди тех, что отвергают распределение благ в соответствии с потребностями. С уверенностью можно утверждать лишь одно: среди трех количественных пониманий – утилитарного, эгалитарного и по Роулсу – последнее ближе всего к качественному феноменологическому.

30                   

Помимо братства, принцип различия Роулса претендует также на «тенденцию к равенству»:

31                   

Мы уже видели, что… каждый представитель может принять основную структуру как предназначенную для того, чтобы защищать его интересы. Социальное устройство может получить оправдание в глазах каждого (can be justified to everyone), и особенно в глазах тех, кто находится в худшем положении, и в этом смысле оно эгалитарно.[12]

32                   

Честно говоря, мне не очень ясно, при чем тут эгалитаризм, однако тот факт, что Роулс стремится найти в своей теории «зерна» эгалитаризма, заслуживает особого внимания. Роулс по сути поднимает старую проблему, которая уже давно не дает покоя многим и которую можно назвать «парадоксом прогресса»: если основа прогресса – рост производства, и если неравенство в доходах – необходимое условие такого роста, то неужели прогресс и равенство несовместимы? Неужели прогресс возможен только при условии сохранения или даже возрастания неравенства? Ведь доказано – жизнью, практикой, – что эгалитарная экономическая политика ведет к замедлению и даже полному застою в производстве.

33                   

Роулс утверждает, что принцип различия есть «принцип взаимной выгоды» и что следствием последовательного осуществления двух принципов справедливости будет приближение к «идеалу полной гармонии интересов», когда каждый получает в равной мере.[13] Он правда не утверждает последнее с полной уверенностью, но явно надеется на то, что так оно и будет. Есть ли основания для такой надежды?

34                   

Поскольку R всегда зажата между U и E (см. выше), надежда на приближение к равенству не будет лишена оснований, если вдруг окажется, что по ходу прогресса кривая зависимости дохода от равенства меняется так, что U смещается к E. Тогда R «поневоле» тоже будет смещаться к E, и значит распределение по Роулсу – к равному распределению. Правда, смещение R к E возможно и при иных, более сложных изменениях кривой дохода, но я ограничусь анализом простейшего случая.

35                   

Смещение U к E означает, что эгалитарное распределение сближается по эффективности с утилитарным, т.е. дает совокупный доход, который все ближе к максимально возможному. Это выглядит прямым противоречием утверждению, что неравенство – условие роста, и поэтому напрашивается вывод, что смещение U к E невозможно. Но так ли на самом деле?

36                   

Кажется детской наивностью допущение, что если прибыль будет распределяться поровну между А и Б (т.е. между «работодателем» и «рабочим»), производство будет не слишком отличаться от эффективного. Эффективное производство требует сосредоточения прибыли в руках А, с тем чтобы была возможность принимать быстрые и рискованные экономические решения. Это – азбучная истина рыночной экономики, и я не вижу оснований, по которым ее можно было бы оспаривать. Но должны ли мы, говоря о равенстве или неравенстве, учитывать ту часть присваиваемой А прибыли, которая используется в производственных целях, т.е. идет не на потребление, а на накопление? Или: должны ли мы, говоря о распределении доходов, включать в доход А в том числе ту долю прибыли, которая идет на развитие производства?

37                   

Как известно, Маркс, говоря об эксплуатации, измерял ее отношением всей присваиваемой А прибыли к доходу Б. Отсюда он приходил к неутешительному выводу о том, что по мере роста производительности труда «норма эксплуатации» тоже растет, а значит и к выводу о том, что в рамках капиталистического способа производства прогресс и равенство несовместимы. Эти выводы лишь подкрепляли тот «приговор» частной собственности, который якобы выносила теория формаций, и стали со временем непререкаемой догмой дисциплины, получившей название «политэкономия капитализма». Но так ли бесспорны основания, по которым при подсчете «нормы эксплуатации» должна учитываться вся присваиваемая А прибыль?

38                   

В пользу такого подсчета говорит то, что как потребляемая, так и накопляемая доля прибыли поступают первоначально в полное распоряжение А, и от его воли зависит, какая часть прибыли пойдет на потребление, а какая на накопление. Теоретически допустимо (и практически возможно), что А отправит на потребление всю присвоенную им прибыль, и тогда на каком основании мы должны исключать из его дохода долю, идущую в накопление?

39                   

Однако то, что верно в отношении каждого отдельного человека, неверно в отношении всех. Этот принцип хорошо известен в экономической науке и находит свое применение в том, что под А, Б и т.д. подразумевают не конкретных людей, а их представителей, т.е. идеализированных людей, поведение которых есть идеализированное поведение тех, кого они представляют. В нашем случае это означает, что накопляемая доля прибыли не зависит от воли А и определяется не волей, а сложившимися экономическими обстоятельствами. Правда, от воли А зависит, куда конкретно он направит накопляемую долю прибыли, однако в любом случае эта доля пойдет уже не на удовлетворение его личных потребностей, а на развитие общественного производства. Следовательно, даже в условиях частной собственности на средства производства у нас есть основания не включать в доход А долю, идущую в накопление.

40                   

Тем весомее эти основания в условиях получастной собственности на средства производства, когда в принятие экономических решений вовлечены не только частные, но и должностные лица. В этом случае к двум прежним участникам производства – «работодателю» А и «рабочему» Б – добавляется еще один – «власть» В, причем уже нельзя сказать, что накопляемая доля прибыли поступает в исключительное распоряжение А. Можно допустить (в теории по крайней мере), что эта доля поступает в совместное распоряжение А и В, и тогда на каком основании мы должны включать ее в доход А и не включать в доход В? Более того. Если получастная собственность на средства производства дополняется демократическим способом воспроизводства власти, то можно сделать еще более смелое допущение и считать, что накопляемая доля прибыли поступает в совместное распоряжение А, В, и Б! Не прямо, но косвенно Б тоже принимает участие в принятии экономических решений и значит тоже имеет право претендовать на то, чтобы накопляемая доля прибыли была включена в его доход. И тогда: либо мы включаем эту долю в доход всех трех, либо вообще исключаем ее из всех доходов. Однако в любом случае утверждение о том, что эгалитарное распределение может приближаться по эффективности к утилитарному, уже не покажется по-детски наивным: такое распределение уже ни в коей мере не будет означать, что А лишается возможности сосредоточивать в своих руках большую часть прибыли и принимать быстрые и рискованные экономические решения.

41                   

Таким образом, решение парадокса прогресса зависит в конечном счете от типа господствующих отношений собственности: если господствуют отношения полуобщественной собственности на средства производства (получастно-полугосударственная собственность плюс демократия), то у нас есть основания для надежды на приближение к равенству. Прогресс и равенство совместимы, хотя и не стоит толковать эту совместимость так, будто со временем неравенство исчезнет полностью. Как и справедливость, равенство – идеал, а от идеала требуется лишь частичная осуществимость (включая возможность приближения). Да и нужно ли полное количественное равенство, если справедливость не в нем, а в том, чтобы каждый, кто исполняет обязанность быть как люди, мог вместе с тем быть или стать самим собой?

42